П.И. Пучков Число языков, на которых говорит современное человечество, очень велико. В трудах, посвященных языковому составу населения мира, по этому вопросу наблюдается значительный разнобой. Так, в 13-м издании фундамен-тального компендиума, призванного дать некоторые сведения о всех языках мира (Ethnologue: Languages of the world. Dallas, 1996) их общее число определяется в 6,7 тыс., а в книге М. Рулена, посвященной классификации языков мира  (M. Ruhlen.

Андрей Ранчин Лирика Некрасова и русская классическая традиция Пушкинские подтексты в некрасовской поэзии исследовались неоднократно, но, как правило, бегло и обзорно. Нижеследующий текст — опыт “медленного чтения” двух хрестоматийных стихотворений Некрасова — «Родины» и «Элегии». Опыт, позволяющий увидеть, что лирика Пушкина была для Некрасова значима как квинтэссенция классической традиции. Пушкинские стихотворения для некрасовской поэзии подобны умиротворённому, исполненному покоя пейзажу — фону, на котором отчётливее и резче выступают мрачные, отталкивающие или странные фигуры первого плана — образы, рождённые воображением автора «Родины» и «Железной дороги».

Ничипоров И. Б. Творческое наследие Евгения Исааковича Клячкина (1934 – 1994) стало неотъемлемой частью бардовской песенно-поэтической культуры. С песнями Клячкин стал выступать с 1961 г., исполняя и собственные произведения (известность приобрели такие его вещи, как "Псков", "Сигаретой опиши колечко…", "Прощание с Родиной"), и песни иных бардов – Б.Окуджавы, Ю.Визбора, М.Анчарова, А.Городницкого… В 1964 г. поэт мужественно выступил в поддержку И.Бродского, ряд стихотворений которого получил новую творческую жизнь благодаря клячкинским мелодиям ("Пилигримы", "Рождественский романс" и др.

В истории изучения русского залога необходимо выделить таких два важных момента, как, во-первых, квалификация залоговых отношений как направленности действия и системный подход к проблеме залоговых отношений (см. Тимофеев 1958); во-вторых, понимание того, что в кругу описываемых явлений, традиционно включаемых в сферу залоговой проблематики, оказываются различные по своей языковой природе явления. Правда, у А.И. Исаченко [1960] разведённые как различные (смежные, но всё-таки самостоятельные) отношения переходности-непереходности и отношения страдательности-нестрадательности остались на деле в рамках одного языкового яруса - морфологии.

«Прежние писательницы приучили нас ухмыляться при виде женщины, берущейся за перо,— говорил Саша Черный.— Но Аполлон сжалился и послал нам в награду Тэффи. Не «женщину-писательницу», а писателя большого, глубокого и своеобразного». «Лучшей, изящнейшей юмористкой нашей современности» называли Тэффи критики. Она по праву носила звание «королевы русского фельетона». «Тэффи-юмористка— культурный, умный, хороший писатель,— признавал справедливость расхожего мнения Георгий Иванов и добавлял:— Серьезная Тэффи— неповторимое явление русской литературы, подлинное чудо, которому через сто лет будут удивляться».

Звезда, воспламеняющая твердь. Внезапно, на единое мгновенье, Звезда летит, в свою не веря смерть, В свое последнее паденье. И. А. Бунин Тонкий лирик и психолог — Иван Алексеевич Бунин в рассказе «Господин из Сан-Франциско» как будто отступает от законов реализма, приближается к романтикам символистам. Правдивый рассказ о реальной жизни приобретает черты обобщенного взгляда на жизнь. Это своего рода притча, созданная по всем законам жанра. Остановимся на изображении корабля «Атлантида», в образе которого писатель пытается передать символическое устройство человеческого общества.

Примерный текст сочинения В лирике Пушкина с удивительной поэтической силой раскрываются богатство и одаренность его натуры. Среди многих талантов, щедро отпущенных ему природой, есть талант любить, видеть и ощущать красоту, высоко ценить одно из самых сильных и прекрасных человеческих чувств. Когда читаешь его стихи о любви, то возникает ощущение беспредельности этого чувства, которому нет границ, которое не подчиняется ничему, даже собственной воле человека.

Евгений ПЕРЕМЫШЛЕВ Евгений Замятин – писатель лукавый, ирония его выходит на первый план в произведениях разве что заведомо сатирических, но присутствует она везде. Вот конкретный пример – сказка «Огненное А». Поскольку это сочинение коротенькое, его можно разобрать строчка за строчкой "методом медленного чтения" – приёмом, которым нередко пользуются литературоведы, анализируя какое-нибудь произведение. При этом читатели или слушатели погружаются в художественный мир, созданный автором, видят, как работают различные части словесного механизма, понимают, зачем нужны те или иные винтики и гаечки.

В повести "Фома Гордеев", написанной в самом конце 90-х годов, Горький хотел дать широкую картину современности. На фоне ее "должен бешено биться энергичный, здоровый человек, ищущий дела по силам, ищущий простора своей энергии". Горький заложил в основу повести смелую мысль: внешне кипучая, энергичная предпринимательская деятельность русского купечества на деле — "золотая клетка" для души, ищущей разумного приложения своим силам. Фома Гордеев идет путем, которым шли его отцы и деды, по которому идут "мозговой человек" купечества Яков Маякин и защитник собственнических устоев Ананий Щуров.

То обстоятельство, что именно пространство языка становится для Хлебникова той областью, где реализуются его основные поэтические идеи, не вызывает ни малейших сомнений даже у тех ученых, которые пытались оспаривать, что “основным героем хлебниковской поэзии является язык” [I]. Однако возникает другой вопрос, ответ на который не может быть ни простым, ни однозначным, но который отнюдь не теряет от этого своей актуальности: результатом каково процесса стало словотворчество Хлебникова?