Толочко П. П.

Прошло целое тысячелетие, а открытие Руси продолжается и сегодня. Это естественно. Столь крупное и многомерное историческое явление, каким являлась Киевская Русь, привлекло к себе внимание многих поколений историков. И каждое из них вносит в дело его постижения свою посильную лепту. В целом исследователи воссоздали достаточно полный и объективный образ государства восточных славян, возникшего в результате их длительной политической и социально-экономической эволюции, обогащенной достижениями соседних народов. Киевская Русь развивалась в рамках общих закономерностей историко-культурного процесса средневековой Европы, в котором каждый народ принимал участие, прежде всего, собственными культурными традициями. Древнерусский народ создал яркую и самобытную культуру, выступил фактически соавтором многих достижений мировой цивилизации.

Вместе с тем наряду с традициями научно-объективного освещения истории и культуры Киевской Руси есть и другие, в которых внутренние закономерности развития подменяются внешними случайностями. В их основе лежит византийский стереотип удивления, который неизбежно влечет за собой поиск маленького чуда. Исходным в исследовании некоторых историков-медиевистов Запада является тезис неспособности восточных славян к социальному и политическому саморазвитию: «Не может быть, чтобы Киевскую Русь создали сами славяне». И начинаются поиски наставников, которым можно было бы перепоручить роль создателя восточнославянской государственности. Они приводят к самым различным результатам, часто взаимоисключающим. В роли восточнославянских культуртрегеров выступают греки, хазары, норманны и пр.

В 1982 г. на Международной конференции «Славянская культура и мировой культурный прогресс», организованной в Минске Международной ассоциацией распространения и изучения славянских культур при ЮНЕСКО, с пленарным докладом выступил профессор из ФРГ Г. Ротте. Он предложил глобальную периодизацию славянской истории. Главная его идея заключалась в том, что па всех этапах (а он их выделил семь), славяне всегда имели своих поводырей, сначала византийцев, потом скандинавов, хазар, а с XII в. немцев. Восточные славяне вышли на историческую арену поздно и без собственных культурных традиций, а культура Киевской Руси представляла собой простой симбиоз культурных элементов Византии, Хазарии, Скандинавии. Успешное ее развитие, согласно немецкому ученому, зависело от того, насколько удавалось сохранить и развить те пласты европейских культур, которые стали своими собственными.

В последнее время с рядом работ, обосновывающих идею хазарского происхождения Киевской Руси, выступил профессор Гарвардского университета (США) О. Прицак. Обвинив летописца Нестора в необъективности и сравнив его с современным политическим пропагандистом, он заявил, что «новейшему историку Украины и Восточной Европы следует наконец освободиться от пристрастий автора ПВЛ и не идентифицировать Русь с полянами для середины Х в., а вместе с тем проститься с концепцией славянского (полянского) происхождения Руси». Эти слова написаны в начале 70-х гг. XX ст., а в конце 80-х профессор О. Прицак с такой же легкостью, о чем речь ниже, распростился и со славянским происхождением полян, объявив их хазарами.

Когда-то один из лидеров современного норманнизма, утверждавшего приоритет скандинавов в развитии древнерусской государственности, А. Стендер-Петерсон под давлением археологических фактов, полученных широкими археологическими исследованиями древнерусских городов, вынужден был признать, что все аргументы норманнистов биты. Удивительно, но это признание привело его не к отказу от ложной теории, а к призыву искать для нее новые аргументы. Призыв был услышан. В работах Г. Арбмана, Э. Оксенстиерны, Т. Капелле, Г. Штокля и других западных историков норманнизм получил новые импульсы. Старая идея излагается в них при помощи того же манипулирования археологическими и письменными источниками, правда, уже не выступает в своей прежней категоричной однозначности. Варяги объявляются одной из ведущих сил, участвовавших в государственном строительстве на берегах Волхова и Днепра. Справедливости ради следует отметить, что аналогичный подход к проблеме характеризует и работы некоторых советских исследователей.

В искусственных конструкциях историков, отстаивающих идею иноземного начала или благотворного импульса в создании Киевской державы, нет не только ответа, но даже и постановки вопроса, почему в среде кочевого хазарского и поморо-скандинавского мира наблюдались тенденции политической консолидации, а в восточнославянском обществе с его древней оседло-земледельческой культурой нет. И как это хазарам или скандинавам удалось создать для восточных славян то, чего они оказались не в состоянии создать для самих себя на своих землях.

«Откуда есть пошла Русская земля»

Этот вопрос, поставленный еще летописцем Нестором в конце XI или начале XII в., продолжает волновать исследователей и сегодня. И нельзя сказать, что все здесь уже для нас ясно и не требует   дальнейших   исследований. Спор историков о том, кто были русы и где их следует локализовать, начавшийся более 200 лет назад, продолжается. Он обусловлен характером источников. В большинстве своем (особенно иностранные) они содержат свидетельства не очень конкретные и далеко не однозначные. Выборочное их использование породило теории о южном и северном   происхождении   этнонима «Русь»: компромисную — о  двойном (южном и северном), теорию социального содержания этого термина, обозначавшего якобы первоначально только знать, но не весь народ.

Посмотрим, какие сведения для решения этого вопроса содержатся в древнерусских летописях. При этом необходимо учитывать, что начальное древнерусское летописание, в том числе «Повесть временных лет», подвергалось неоднократной редакторской правке. Известно, что около 1118 г. такую редакцию осуществил сторонник Мстислава, после чего в летописи появился сильный норманнский акцент. Это, разумеется, исказило первоначальный текст и затруднило поиск оригинальных известий, но, к счастью, редактор был не очень прилежный и кое-что из написанного предшественниками оставил без изменений. Так, в статье 898 г. читаем: «БЪ единъ языкъ словЪнескъ: словЪни, иже сЪдяху по Дунаеви, их же прияша угри, и морава, и чеси, и ляхове, и поляне, яже нынЪ зовомая Русь». Немногим ниже в тексте этой же статьи, невообразимо сложном и противоречивом, находим такую сентенцию: «А словеньскый языкъ и рускый одно есть».

Историки, отстаивающие мысль о северном   происхождении   названия «Русь», также аппелируют к авторитету «Повести временных лет». Обычно они цитируют следующее ее место:

«И 6Ъша у него (Олега.— П. Т.) варязи и словЪни и прочини прозвашася русью». Но при этом почему-то забывают отметить, что чудесное превращение северных пришельцев в русов происходит только после того, как они оказываются в Киеве. До этого летопись именует их варягами, чудью, словенами и др. Возникает здесь и еще один вопрос. Если название «Русь» уже в IX в. посредством тесных «славяно-финно-скандинавских контактов могло появиться только в среде этого смешанного населения», то почему Олег провозгласил «матерью городов руских» не какой-либо северный город, скажем Ладогу или Новгород, находившийся в центре этой Северной Руси, а Киев, располагавшийся от нее за тысячу километров. И как могло случиться, что письменные источники нигде не отразили название «Русь» применительно к северо-русскому населению.

Летописец и позже будет хорошо отличать Русь от варягов и даже словен. В 1015 г. Ярослав выступил из Новгорода на Киев с тысячью варягов и прочими воями. Святополк вышел ему навстречу «пристрой бсщясла вой, русь и печенЪгь». После утверждения на киевском столе уже Ярослав становится обладателем руской (читай — киевской) дружины. Для похода против Святополка и Болеслава польского «Ярославь же, совокупивъ Русь, и варяги и словЪнЪ».

Еще более показательны в этом плане свидетельства древнерусских летописей XII—XIII вв. В них понятия «Русь» или «Руская земля» выступают в двух значениях — широком, относившемся ко всем восточнославянским землям, входившим в состав Древнерусского государства, и узком, применявшемся только к южной части этих земель, то есть Киевщине, Черниговщине, Переяславщине.

Так, Юрий Долгорукий выступил с войском из Ростово-Суздальской земли «в Русь», то есть в Киев. Изяслав Мстиславич, вынужденный оставить Киев, ушел с «Руской земли» на Волынь, а затем снова вернулся на «Рускую землю». Передавая в 1148 г. сыну Юрия Долгорукого Ростиславу город Божский, Изяслав Мстиславич ставит ему следующее условие: «а ты постерези земл'Ь Руской оттол'Ь». Изгнанный за несоблюдение этого ряда, Ростислав идет в Суздаль и говорит отцу: «Слышаль есмь, оже хощеть тебе вся Руская земля». Юрий Долгорукий в обиде за себя и своего сына воскликнул: «Тако ли мне части нЪту в Руской земли, и моимъ дЪтемъ?».

Святослав Всеволодович после похода на город Дмитров, «возвратися опять в Русь». После убийства Андрея Боголюбского владимирские бояре говорили: «князь наш убьен, а детей у него нету, сынок его в Новгороде, а братья его в Руси». Новгородцы также понимали под «Русью» Киев и Киевскую землю. В летописной статье 1135 г. говорится: «иде в Русь архиепископ Нифонт». В 1142 г. новгородское посольство было задержано «в Руси» (в Киеве) до тех пор, пока оно не дало согласия на вокняжение в Новгороде князя Святослава . Изгнанный из Новгорода, князь Святослав "идущу в Русь к брату".

Всеволод БольшоеГнездо направил в 1195 г. своих послов к великому киевскому князю Рюрику Ростиславичу со следующим посланием. «Вы есте нарекли мя во своемь племени во Володи-мерЪ старЪишаго, а нынЪ сЪдЪл еси в Киев'Ь, а мне еси части не учинилъ в Руской земЪ». Посланный в 1223 г. в помощь южнорусским князьям против монголо-татар с ростовским полком, Василий Константинович не успел «к ним в Русь».

Подобное цитирование можно продолжить, но вряд ли в этом есть необходимость. И приведенных свидетельств достаточно, чтобы убедиться в том, что «Русь» в узком значении слова — это земли между Десной на севере, Сеймом и Сулой на востоке, Росью и Тясменем на юге, Горынью на западе. Другими словами, это те самые земли, где сидели когда-то поляне, северяне и древляне, составившие основу раннегосударственного образования «Русь». Характерно, что именно в этом регионе сохранилось больше всего гидронимов и топонимов, связанных с названием «Русь» — Рось, Россава, Роставица, Ростовец и др. Когда на Руси появилось несколько городов с названием Переяславль, первый из них, давший название остальным, стал называться Переяславлем-Руским.

Вряд ли можно сомневаться в том, что поздние летописные свидетельства возродили память и очертили нам ту первоначальную Русь, которая положила начало Древнерусскому государству. Видимо, и Константин Багрянородный, говоря о «Внутренней Руси», имел в виду именно этот регион. Искать ее на далекой северо-восточной окраине славянского мира, в междуречье Волги, Которосли и Трубежа, как это пытается делать О. Прицак, или же на севере, между Новгородом и Старой Ладогой, по Д. А. Мачинскому,— бессмысленно. В Идриси этот северорусский регион совершенно четко обозначен термином «Внешняя Русь», что равно аналогичному определению Константина Багрянородного.

Отождествив первоначальную Русь с островом Русов, и разместив его на севере ИЛИ на северо-востоке Руси, оба исслeдователя слишком вольно толковали письменные источники. Д. А. Мачинский, понимая, что свидетельства арабских авторов трудно соотнести с Ильменско-Ладожским регионом, выходит из положения тем, что объявляет их позднейшими  пересказами древнего оригинального известия об острове Русов, дополненными подробностями, отражающими исторические реалии Южной Киевской Руси. Случилось это потому, что в 882 г. социальное ядро Ильменско-Ладожской Руси мигрирует на юг, «руский домен» перемещается в Среднее Поднепровье, а вместе с ними мигрируют и сведения источников. Правда, уже через 40 лет, согласно Д. А. Мачинскому, социальный центр Руси возвращается на север, и не понятно, почему, следуя его логике, свидетельства восточных авторов этого времени не дополнились подробностями, отражавшими реалии Северной Руси.

Тезис мигрирующего социального центра, выдвинутый О. Прицаком и поддержанный Д. А. Мачинским, несостоятелен. Ранние очаги государственности возникли практически одновременно в нескольких наиболее развитых регионах славянского мира. История возникновения и формирования древнейших княжеств Киевской Руси является ярким подтверждением этого. Более быстрыми темпами процесс сложения социально-классовых структур проходил в Среднем Поднепровье, где традиции государственности были известны уже в скифское время. И не случайно именно Среднее Поднепровье оказалось в центре формирования единого Дневнерусского государства и его народности. Попытки оспорить этот очевидный исторический факт, сопряженные, как правило, с необходимостью авторского переосмысления источников, заведомо обречены на неудачу. Парадоксальная оригинальность построений не способна разрушить историческую истину.

Б. А. Рыбаков полагает, что союз славянских племен Среднего Поднепровья принял имя одного из объединившихся в нем племен — народа Рос (или Рус), известного еще в VI в. далеко за пределами славянского мира. Произошло это, видимо, уже в конце VIII — начале IX в., и не случайно «Русь» как страна и народ неоднократно упоминается в это время арабскими и византийскими писателями.

Хронологически наиболее раннее упоминание названия «Рус» в арабской литературе принадлежит среднеазиатскому ученому IX в. ал-Хорезми. В своем географическом сочинении «Книга картины земли», написанном между 836—847 гг., он упоминает реку Друс (Данапрос — Днепр), которая берет начало с Русской горы (Джабал-Рус). Ибн Хордадбех, написавший в 80-е гг. IX в. «Книгу путей и стран», указывал: «Если говорить о купцах ар-Рус, то это одна из разновидностей славян. Они доставляют заячьи шкурки, шкурки черных лисиц и мечи из самых отдаленных [окраин страны] славян к Румийскому морю. Владетель ар-Рума взимает с них десятину. Если они отправляются по Танаису — реке славян, то проезжают мимо Хамлиджа, города хазар. Их владетель также взимает с них десятину». В сочинении неизвестного автора IX в. «Худул ал-Алам» говорится, что «страна русов находится между горой печенегов на востоке, рекой Рутой на юге и славянами на западе. Царя их зовут Хакан русов».

Ибн Хордадбех отметил, что по утверждению русов, они христиане. Сведения, подтверждающие это, находятся в «Житии Стефана Сурожского», в котором рассказывается о походе «новгородского» князя Бравлина в Крым, взятии города Сурожа и крещении там князя русов. Не исключено, что вместе с Бравлином приняла крещение и его дружина. Поход русов в Крым исследователи датируют концом VIII — началом IX в.. Он, как и все последующие походы киевских князей на Византию, преследовал прежде всего цель утверждения Руси на черноморских экономических рынках и преодоление сопротивления империи. О том, насколько успешными были эти ранние военные экспедиции, видно из того, что «Румийское море» стало называться «Руским». «А ДнЪпръ втечеть в Понетьское море треми жереломъ, еже море словеть Руское».

Среди аргументов, использующихся для доказательства северного происхождения названия «Русь», неизменно присутствует свидетельство Бертинской хроники епископа Пруденция 838— 839 гг. о посольстве русов. Придя в Константинополь к императору Феофилу, послы отрекомендовались представителями народа Рос («Rhos»), посланными от Хакана («Chacanus») «ради дружбы». Однако, при разбирательстве в столице Франкского королевства Ин-гильгейме неожиданно выяснилось, что они собственно не русы, но шведы (свеоны). Многим это признание послов кажется неотразимым аргументом в пользу северного происхождения названия «Русь», на самом же деле вывод здесь может быть скорее обратный. Уточнение послов весьма примечательное. Тождество норманнов и руси, на чем так упорно настаивают современные стронники северного происхождения последней, оспорено самими шведами. Они действительно не были русами, но находились у них на службе и в данном случае совершенно справедливо рассматривали себя их представителями. Шведы будут входить в состав посольств русов в Константинополе и позднее, например, при Олеге и Игоре, но их этническое происхождение не может иметь прямого отношения к характеристике государства, от имени которого они выступали.

В последнее время некоторые исследователи, в том числе и советские, в вопросе происхождения названия «Русь» вновь вернулись к старой филологической точке зрения, связывавшей его этимологию с финским «Ruotsi» со значением «Швеция». Но кроме некоторого созвучия, в словах этих мало общего, как бы искусно не пытались их сроднить. Крупнейший польский историк X. Ловмянский, которому принадлежит наиболее обстоятельное и полное исследование этого вопроса, считает, что  лингвисты, выводившие  слово «Русь» из «Ruotsi», превысили границы своих исследовательских возможностей. Оба названия могли развиваться в это время независимо одно от другого, Название «Русь», согласно ученому, первоначально   имело   географический смысл и исконно определяло территорию Среднего Поднепровья. В процессе образования здесь государства оно стало его названием, а позже, видимо, приобрело также этническое и социальное значение.

Внимательное и непредвзятое чтение летописи, даже в исправленном летописцем Мстислава Владимировича виде, не дает основания видеть в названии «Русь» нечто чуждое для восточных славян, привнесенное в их жизнь

только в IX—Х вв. Наоборот, тот факт, что название это быстро распространилось на весь восточнославянский мир, указывает на древние традиции его бытования в этой среде. Независимо от происхождения, в период восточнославянской политической и этнокультурной консолидации, название «Русь» отождествлялось с названием «славяне». Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть, в каком смысле летопись употребляет выражения «Руские грады», «мы от рода Руского», «Русин» и др. Нет сомнения, что уже в IX— Х вв. бывшие межплеменные союзы восточнославянских племен — поляне, древляне, северяне, кривичи, волыняне, дреговичи, уличи, дулебы, словене и др.— слились в крупную этническую общность — народность,   получившую название «рода руского», «Руси».

Среднее Поднепровье не единственное место, где источники называют русов. Они известны в Прибалтике (о-ов Рюген), Подунавье (Рутенская марка), Тюрингии и Саксонии (Рейсланд), Прикаспии и даже в Северной Африке («русская» колония в Сирии). Можно, конечно, допустить, что в результате каких-то событий единый народ рассеялся по миру. Но до сих пор никто не сумел этого доказать. Неопределенной остается изначальная этническая природа руссов — рутеннов, а также их прародина. Выводы, построенные на сходном звучании названий, крайне ненадежны.

А. Г. Кузьмин самой важной «Русью» считает Дунайскую, отождествляя упоминаемый в источниках V—VIII вв. Ругиланд (или Ругию) с Рутенской маркой Х—XIII вв. Именно отсюда, по его мнению, «Повесть временных лет» выводила полян — русь и всех славян. Здесь необходимо только заметить, что прежде чем расселиться с Дуная по равным землям, славяне пришли туда. «По мноз'Ьхъ же времянъх с'Ьли суть словЪни по Дунаеви, гд'Ь есть ныне Угорська земля и Болгарьска. И от тт.хъ словЪнъ разидошася по земл'Ь» (ПВЛ, ч. 1, с. 11).

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.kurgan.kiev.ua